Валентина Осеева: Динка прощается с детством. Динка прощается с детством

Валентина Осеева

Динка прощается с детством

Приходят и уходят поезда!.

Сизый дымок вьется над дачной станцией. Приходят и уходят поезда. Одни идут на Киев, другие из Киева… Тянутся длинные воинские эшелоны. В запыленные окна вагонов видны забинтованные головы, бескровные лица, туго стянутые монашеские косынки сестер и свешивающиеся с верхних полок солдатские одеяла. На площадках и на ступеньках вагонов сидят молодые солдаты с забинтованными обрубками рук и ног; прыгая на костылях и теряя стоптанную туфлю, жадно выглядывает из дверей раненый и, поймав сочувственные взгляды женщин, ухарски машет рукой. Паровоз с коротким свистком дергает вагоны, и эшелон медленно проплывает мимо, туда, на Киев… А навстречу ему уже торопится другой длинный состав товарных вагонов. В распахнутых настежь дверях теплушек стриженые головы, безусые молодые лица, рассыпанные по щекам веснушки цвета спелой ржи, молодые васильковые, карие и черешневые, притуманившиеся глаза. Сыплются из солдатских карманов запасенные дома подсолнушки, ухает под тугими пальцами гармонь, и дружно из вагона в вагон подхватывается песня.

– Мене люды визьмуть… тебе люды визьмуть… Моя не будешь. Эх, жаль! Жаль!..

Исчезает вдали паровоз. Глохнет под стук колес песня. Долго смотрят вслед эшелону бабы с завязанными на затылках концами платков… Что делать? Война… Солдаты… Туда едут здоровые, многие ль вернутся хоть калеками… Не на гулянку едут хлопцы – на войну… Напал на родную землю германец, выставил проклятый кайзер Вильгельм закованную в железо армию, вот и поспешают они, молодые, наспех обученные новобранцы, чтобы сложить свои головы за веру, царя и отечество… Эх, жаль… Жаль…

Война… А к маленькой станции, лязгая колесами, расшатанные пассажирские вагончики подвозят дачников. Выгружаются на платформу чемоданы и картонки, звенят детские голоса, среди встречающих и провожающих молодые нарядные женщины, мамушки, нянюшки, старухи… Подлетают к станции экипажи, пролетки; сбруя на лошадях блестит под солнцем начищенными бляхами, на высоких облучках степенные кучера в бархатных безрукавках. Тянутся вдоль железнодорожных путей нарядные дачи с высокими шпилями на крышах. Из летних кухонь вьется аппетитный дымок, на клумбах цветут розы… Не пустуют дачи: душно сейчас в городе, на зеленый корм, на широкий воздух рвутся люди… Прошла весна, уже давно похозяйничал в лесу ветер, помог он столетним дубам развернуть длинные клейкие листочки. Давно раскудрявились беленькие, словно умытые зимним снежком березки, загустел орешник, вытянулись новые побеги тонкой рябинки, на желтых стволах сосен заблестели янтарные капельки смолы. А за лесом, за экономией пана Песковского, в глухой глуши словно пристыл к земле арсеньевский хутор – не шевельнет закрытыми окнами, не потянет уютным дымком, не хлопает наглухо закрытыми дверьми, не перекликается веселыми молодыми голосами…

Все эти годы, как только у девочек кончались экзамены, Арсеньевы переезжали на свой хутор. С первым весенним солнышком Динка начинала считать дни, оставшиеся до переезда. И каждый раз, обегая знакомые, дорогие ей местечки, удивлялась, как вырос и разросся сад, какая вкусная вода в холодном, обжигающем губы роднике, как ласково шумит ореховая аллея. Динка уверяла, что даже лягушки на пруду сразу узнают ее и, раздуваясь от крика, всплывают наверх… Но не только для Динки, для всех Арсеньевых переезд на хутор был всегда радостным событием, к которому исподволь готовились всю зиму, мечтая о летнем отдыхе. И каждый раз осенью, переезжая в город на долгие зимние месяцы, они грустно расставались с полюбившимся им хуторком. Динка, вспоминая о нем в холодный, снежный вечер, жаловалась, что все еще слышит стук молотка, которым Леня забивал окна и двери…

Арсеньевы никогда не держали сторожа. Затерянная в глуши между двумя селами хатка зимовала одна… Она стояла вдалеке от дороги, и только птицы, разгуливающие по саду, оставляли свои мелкие росчерки на запорошенных снегом дорожках да столетние дубы сбрасывали на крышу рыхлые комья снега, прикопившегося на их ветках.

Зато уж ранней весной, когда из прелой черной земли выбивались первые зеленые ростки, а на склонах железнодорожной насыпи появлялись незатейливые желтые цветочки, хутор начинал оживляться наездами молодых хозяев.

Чаще всего это были Леня и Вася; они приезжали сюда на воскресный день готовиться к экзаменам. Иногда с ними увязывалась Динка.

Очень кратко Период первой мировой войны. Девочка помогает многим людям в селе и наказывает виновных в давних преступлениях. Из двух влюблённых в неё мальчиков она выбирает одного и сообщает маме о помолвке.

Прошло несколько лет с тех пор, как семья Арсеньевых переехала в Киев. За это время произошло много событий: умер Никич; арестовали Александра Дмитриевича, осудив его на десять лет одиночного заключения в Самаре с последующей пожизненной ссылкой; с началом Первой Мировой войны ушёл на фронт Василий, жених Мышки; вышла замуж за чуждого семье Арсеньевых человека и уехала на Дальний Восток Алина; закончив гимназию с золотой медалью, поступил в университет Лёня; после семи классов гимназии Мышка закончила курсы медсестёр и устроилась работать в военный госпиталь.

Перешедшая в восьмой класс Динка с Мышкой переезжают на полюбившийся семьёй Арсеньевых хуторок под Киевом. Пока девочкам предстоит жить одним: Марина уехала навестить мужа, а Лёне дали партийное поручение.

На хуторе с нетерпением ждёт свою городскую подружку Федорка. Люди в селе обеспокоены положением на фронте. Друг детства Федорки, Дмитро, пустил к себе жить одинокого солдата, потерявшего на фронте ногу. Федорка беспокоится, что солдат ведёт с Дмитро опасные разговоры о войне. Динка считает, что солдат говорит правильно: за чью землю кладут голову солдаты?

В лесу на месте старой корчмы стоит хата, в которой когда-то жил лесник со своей дочерью. Полученные за рубку леса деньги он готовил в приданое своей красавице дочке, которая вопреки воле отца вышла замуж за бедного сапожника Якова, игравшего на деревенских свадьбах на скрипке. Вскоре у молодых родился сын Йоська, и лесник завещал оставить деньги внуку на учение. Когда мальчику шёл четвёртый год, его мать умерла. Помешавшийся от горя Яков, играя на скрипке, часто переходил на грустные мелодии или на свой любимый вальс «На сопках Манчьжурии». За это люди стали звать его «малахольным» и часто выгоняли с праздника за неподходящую музыку.

Однажды Динка, попав с Федоркой на деревенскую свадьбу, услышала игру музыканта, возле которого стоял испуганный Йоська. Неожиданно музыкант перешёл с весёлой музыки на жалобную, гости закричали, а ребёнок, плача, стал просить отца, чтоб он «грал весёлую, бо выгонят». У девочки сжалось сердце. Она возмущённо выговаривала подруге, что у Якова огромный талант, как люди смеют его оскорблять, видя его горе и плачущего мальчика?

Динка узнаёт страшную весть: осенью скрипача убили. Первые богатеи села, братья Матюшкины, узнав, что у Якова есть деньги, оставленные дедом Йоське, зарубили музыканта топором. К тому времени Яков нанял сыну студента-репетитора, живущего неподалёку. Когда мальчик вернулся домой с занятий, он нашёл умирающего отца, который рассказал ему, кто убийцы. Студент заявил в полицию, но вскоре его нашли мёртвым в лесу. Убийц не нашли, так как Матюшкины подкупили полицию. Йоську деревенские бабы отвезли в город к тётке Якова, которая вскоре умерла. Где Йоська теперь - никто не знает. Ходят слухи, что он бегает с босяками на базаре. В лес теперь тоже никто не ездит: там ровно в полночь скрипка играет любимый вальс убитого.

Приехав осенью на хутор, Леня с Василием узнали о страшной новости, но домашним решили её не сообщать.

Динка не верит в суеверия и идёт в лес, к хате Якова. В разгромленном домике она видит портрет матери Йоськи. На нём девочка клянётся найти сына умершей.

Федорка рассказывает Динке о своём горе: к ней сватается богатый вдовец, и мать заставляет её выйти за него замуж, хотя она любит Дмитро. Динка обещает помочь подруге отвадить жениха.

Хозяин экономии, возле которой расположен хутор, пан, приветливо здоровается с Динкой. Увидев, что она ездит на лошади без седла, он предлагает ей дамское седло и уроки верховой езды, от которых Динка отказывается.

Девочка узнаёт его историю. Молодой красивый юноша был охоч до деревенских девушек. Он часто устраивал в экономии гулянья, а понравившуюся девицу увозил на несколько дней, одаривая её после этого хорошими подарками и справляя ей свадьбу. Но однажды пан привёл к себе в усадьбу деревенскую девушку, певшую, как соловей. Он собирался увезти её за границу, чтоб учить музыке. Пан уехал в город за билетами и паспортами, а управляющий имения, его молочный брат, которого ненавидит вся деревня, сказал девушке, чтоб убиралась домой, так как пан женится и приедет с молодой женой. Девушка в отчаянии прибежала к матери, но та решила, что, скорей всего, это правда: не ровня бедная холопка пану. С горя девушка утопилась. Ефим, работавший тогда у пана, слышал разговор управляющего и утопленницы и рассказал пану правду, но негодяй над гробом девушки поклялся, что это ложь. Пан, который верил молочному брату как самому себе, выгнал Ефима с работы. С тех пор все гулянья прекратились, а пан так и не женился.

На одном из городских базаров Динка знакомится с главарём босяков Цыганом. Подросток сообщает ей, что Йоську убили. Девочка обижается на Василия с Лёней, которые не рассказали ей об убийстве. Лёня теперь уже не тот, что был раньше. Он стал взрослым и смотрит на Динку как на ребёнка. Мышка тоже часто становится на сторону взрослых. У девочки остаётся один друг - сосед Андрей.

Динка хочет узнать, что за таинственная скрипка играет в хате Якова. Ночью она отправляется в лес. В полночь раздаётся мелодия знакомого вальса, но Динка чувствует, что это играет не Яков. Догадавшись, что его мотивы мог знать только Йоська, она вбегает в хату, но ей на голову падает кирпич.

Очнувшись, Динка видит рядом с собой Цыгана, Йоську и давно знакомого босяка по кличке Ухо, которого она когда-то спасла от торговок. Поняв, что Динка им друг, Цыган предупреждает её, чтоб никому не говорила о них, и дети решают вместе отомстить Матюшкиным.

В одно утро возвращается из поездки Лёня и приезжает Андрей. Динка рассказывает Андрею про Йоську. Тот обещает Динке помощь и уезжает, не попрощавшись. Лёня недоволен - он хотел узнать, что происходит на заводе «Арсенал», где работают Андрей и его отец, связанный с Мариной революционной работой.

Расстроенная Мышка заводит разговор о матери. С тех пор, как она уехала, нет никаких известий. Динка вспоминает, что сегодня Федорку выдают замуж, и убегает выручать подругу.

Динка пытается убедить жениха, что Федорка ему не пара, но видя, что он настроен агрессивно, выливает на него горшок сметаны. Перепуганную Федорку Динка прячет на хуторе, а пришедшей матери Федорки рассказывает, что её дочь от отчаяния пыталась покончить с собой. Появившийся неожиданно Дмитро заявляет, что договорился с попом, и их с Федоркой обвенчают, несмотря на протест родителей невесты. Мать девушки смиряется, видя дочь счастливой.

Мышка возмущена, что сестра думает обо всём, кроме семьи. Также она недовольна, что Андрей, взрослый серьёзный человек, бросается выполнять любой её каприз. Динка обижается: Андрей - единственный человек, которому она может довериться. Она вспоминает, как когда-то на ярмарке она загляделась на молодую цыганку и решила научиться так танцевать. Всю ночь она провела в цыганском шатре, а Андрей всё время был рядом. Тем временем переполошившиеся домашние заявили в полицию о пропаже детей и всю ночь бегали по ярмарочной площади. Дома Динку напоили горячим чаем и уложили в постель, а ничего не сказавшего Андрея отец сильно избил.

От Марины приходит долгожданное письмо, в котором она сообщает о болезни отца. Марина добивается, чтоб его перевели в тюремную больницу.

Лёня недоволен дружбой Андрея с Динкой. Недоумевающей Динке Лёня напоминает, как однажды она приревновала его к девушке, приносившей им домой запрещённую литературу, и выгнала её. Тогда Лёня сказал Динке, что ему нужна только она. Узнав про Йоську, Лёня приходит в ужас и обещает Динке свою помощь.

Динка в тяжком раздумье: она любит Лёню, но не может предать Андрея. Федорка советует подруге выбрать одного.

Пан решает продать своих коров. Деревенская беднота хочет купить их в складчину, но управляющий не желает их слушать, он собирается продать коров кулакам. Ефим просит Динку поговорить с паном, так как его он слушать не станет.

Пан любезно принимает Динку, но продажей коров занимается его управляющий. Возмущённая Динка говорит пану, что управляющий - убийца, правду знает всё село и мать несчастной. Искренне любивший девушку пан до сих пор не может успокоиться. Он вызывает к себе Ефима, едет к матери утопленницы и выгоняет управляющего, который теперь будет жить с Матюшкиными, братьями его жены.

Пан отказывает кулакам и продаёт коров крестьянам. Он уезжает за границу, перед отъездом подарив Динке дамское седло. Рассерженным Матюшкиным Динка указывает на играющую в лесу скрипку.

Приехавшему Андрею Динка сообщает, что любит Лёню, и они больше не могут встречаться. Андрей уходит, но обещает вернуться, если она его позовёт. Чтобы успокоить расстроенную Динку, Лёня предлагает навестить Йоську.

Мальчики радостно встречают гостей. Лёню интересует, не воруют ли они. Цыган рассказывает, что живут они честно, работая на погрузке. Подобранный ими на базаре Йоська привёл их в подвал разрушенной хаты и взял слово не воровать, предлагая деньги, оставленные ему дедом. Зимой они переедут в город к матери убитого студента, которая относится к ним как к родным. Цыган просит сохранить их тайну, и предлагает помощь, если нужно кого-то спрятать.

Вернувшаяся Марина привозит с собой запрещённую литературу. Она сообщает, что получила письмо от Алины, которая ушла от недостойного человека. Динка с Лёней торжественно объявляют ей о своей помолвке.

Озлобленные кулаки забирают у крестьян купленную корову. Вступившегося солдата, который живёт у Дмитро, они везут в полицию, как бунтаря, поднимающего народ против правительства. Крестьяне отбивают солдата, и Арсеньевы прячут его на хуторе.

Арсеньевы ждут приезда железнодорожника, который должен привезти типографский шрифт для выпуска газеты. Лёня уезжает по поручению партии. Провожающая его на станции Динка замечает, как с поезда сходит человек и встречается с местным полицейским. Послав приехавшего железнодорожника на хутор, Динка пытается задержать шпика, притворившись, что приняла его за родственника, которого давно ждала.

За происходящим наблюдают Цыган и Ухо. Следя за шпиком, они узнают, что на хуторе намечается обыск. Предупреждённые Арсеньевы отправляют солдата и железнодорожника с запрещённой литературой в лес. Ефим наконец-то узнаёт тайну играющей скрипки. Солдат, подружившись с ребятами, остаётся с ними.

Обыск не даёт ожидаемых результатов. Так как неприкосновенность хутора нарушена, Арсеньевы решают вернуться домой. Перед отъездом Динка с Цыганом обдумывают месть Матюшкиным. Переодевшись в саван, Динка стучит в окно убийц, предупреждая о расплате. Вдали слышатся звуки скрипки. Перепуганные Матюшкины зовут священника освятить хату, к которой сбежались всполошившиеся люди. Динка чувствует свою вину, ведь люди так суеверны. Она клянётся, что это было последнее её озорство, и прощается с детством.

В поезде Динка думает о том, что во дворе городской квартиры она может нечаянно встретить Андрея.

Динка прощается с детством Валентина Осеева

(Пока оценок нет)

Название: Динка прощается с детством

О книге «Динка прощается с детством» Валентина Осеева

Валентина Осеева — очень известная советская писательница, которая создала много прекрасных произведений для детей и подростков. Она родилась в Киеве в 1902 году. До переезда семьи в Москву будущая писательница училась на актерском факультете. Затем много лет работала воспитательницей в детских учреждениях. Первая публикация произведения писательницы была осуществлена в 1937 году – это был рассказ «Гришка». А уже через три года в свет вышла ее первая полноценная книга под названием «Рыжий кот». Книги писательницы неоднократно переиздавались и экранизировались. Наверное, самое известное широкой публике произведение увидело свет в 1959 году – это была повесть «Динка». Спустя десять лет появилось ее продолжение – «Динка прощается с детством». Оба произведения имеют автобиографичные мотивы.

Книга «Динка прощается с детством» является непосредственным продолжением произведения «Динка». На момент переезда семьи в Киев неугомонной девчонке исполнилось пятнадцать лет, и она стала более серьезно относиться к происходящим вокруг событиям. Как и раньше Динка совершает очень много рискованных поступков, но теперь делает это не ради забавы, а ради важных целей. Юная девочка отчаянно борется за справедливость, всегда пытаясь помогать более слабым людям.

Валентина Осеева сумела написать прекрасную и своеобразную дилогию, которая стала одной из любимых книг многих поколений читателей. Главная героиня книги «Динка прощается с детством» – невероятно обаятельная и необычная девочка, которая готова пожертвовать своими интересами ради других людей. Именно поэтому она пользуется уважением и любовью среди всех жителей деревни и в такое непростое время дарит им очень много положительных эмоций, совершая бескорыстные поступки.

В своей книге «Динка прощается с детством» Валентина Осеева рассказывает сразу несколько историй о любви, касающиеся как главной героини, так и других персонажей. Эти истории позволяют читателям совершенно по-другому взглянуть на привычные чувства. Все переживания и признания главных героев полны искренности и доброты. Писательница сумела передать все прелести первой любви своих героев с помощью ярких и невероятно точных моментов.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Динка прощается с детством» Валентина Осеева в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Скачать бесплатно книгу «Динка прощается с детством» Валентина Осеева

Дорогие мои читатели!

Повесть «Динка прощается с детством» является продолжением моей первой книги - «Динка». Думаю, что многие из вас знакомы с этой книгой, но на всякий случай коротко напомню вам основные события.

Действие повести «Динка» происходит в период после революции 1905 года. Отец Динки - революционер-подпольщик Арсеньев вынужден скрываться. Семья его живет на даче, на Волге. Здесь Динка знакомится с сиротой Ленькой, с которым на протяжении всей повести ее связывает большая дружба. С переездом семьи Арсеньевых в Киев у Динки появляется еще один друг и верный товарищ - Андрей Коринский, реалистик, мальчик, живущий в том же дворе, где живет Динка.

Весной по совету и с помощью партийных товарищей дядя Лека покупает для Арсеньевых уединенный, затерянный в глуши под Киевом хуторок, куда каждое лето после экзаменов переезжает вся семья. Хуторок служит и другим целям: там хранится нелегальная литература.

На хуторе у Динки завязывается дружба с дочкой сторожа из экономии пана Песковского голубоглазой Федоркой и с ее приятелем Дмитро.

В последней главе «Ничейный дед» на хутор неожиданно приезжает повидаться со своей семьей Александр Арсеньев.

В первой книге Динка еще девочка десяти лет.

Вторая книга переносит вас уже во времена первой империалистической войны, и вы встречаетесь с Динкой, когда ей уже пятнадцать лет.

Узнаете ли вы свою прежнюю подружку, которая в этой книге прощается со своим детством?

В. Осеева

Сизый дымок вьется над дачной станцией. Приходят и уходят поезда. Одни идут на Киев, другие из Киева… Тянутся длинные воинские эшелоны. В запыленные окна вагонов видны забинтованные головы, бескровные лица, туго стянутые монашеские косынки сестер и свешивающиеся с верхних полок солдатские одеяла. На площадках и на ступеньках вагонов сидят молодые солдаты с забинтованными обрубками рук и ног; прыгая на костылях и теряя стоптанную туфлю, жадно выглядывает из дверей раненый и, поймав сочувственные взгляды женщин, ухарски машет рукой. Паровоз с коротким свистком дергает вагоны, и эшелон медленно проплывает мимо, туда, на Киев… А навстречу ему уже торопится другой длинный состав товарных вагонов. В распахнутых настежь дверях теплушек стриженые головы, безусые молодые лица, рассыпанные по щекам веснушки цвета спелой ржи, молодые васильковые, карие и черешневые, притуманившиеся глаза. Сыплются из солдатских карманов запасенные дома подсолнушки, ухает под тугими пальцами гармонь, и дружно из вагона в вагон подхватывается песня.

Мене люды визьмуть… тебе люды визьмуть… Моя не будешь. Эх, жаль! Жаль!..

Исчезает вдали паровоз. Глохнет под стук колес песня. Долго смотрят вслед эшелону бабы с завязанными на затылках концами платков… Что делать? Война… Солдаты… Туда едут здоровые, многие ль вернутся хоть калеками… Не на гулянку едут хлопцы - на войну… Напал на родную землю германец, выставил проклятый кайзер Вильгельм закованную в железо армию, вот и поспешают они, молодые, наспех обученные новобранцы, чтобы сложить свои головы за веру, царя и отечество… Эх, жаль… Жаль…

Война… А к маленькой станции, лязгая колесами, расшатанные пассажирские вагончики подвозят дачников. Выгружаются на платформу чемоданы и картонки, звенят детские голоса, среди встречающих и провожающих молодые нарядные женщины, мамушки, нянюшки, старухи… Подлетают к станции экипажи, пролетки; сбруя на лошадях блестит под солнцем начищенными бляхами, на высоких облучках степенные кучера в бархатных безрукавках. Тянутся вдоль железнодорожных путей нарядные дачи с высокими шпилями на крышах. Из летних кухонь вьется аппетитный дымок, на клумбах цветут розы… Не пустуют дачи; душно сейчас в городе, на зеленый корм, на широкий воздух рвутся люди… Прошла весна, уже давно похозяйничал в лесу ветер, помог он столетним дубам развернуть длинные клейкие листочки. Давно раскудрявились беленькие, словно умытые зимним снежком березки, загустел орешник, вытянулись новые побеги тонкой рябинки, на желтых стволах сосен заблестели янтарные капельки смолы. А за лесом, за экономией пана Песковского, в глухой глуши словно пристыл к земле арсеньевский хутор не шевельнет закрытыми окнами, не потянет уютным дымком, не хлопает наглухо закрытыми дверьми, не перекликается веселыми молодыми голосами…

Все эти годы, как только у девочек кончались экзамены, Арсеньевы переезжали на свой хутор. С первым весенним солнышком Динка начинала считать дни, оставшиеся до переезда. И каждый раз, обегая знакомые, дорогие ей местечки, удивлялась, как вырос и разросся сад, какая вкусная вода в холодном, обжигающем губы роднике, как ласково шумит ореховая аллея. Динка уверяла, что даже лягушки на пруду сразу узнают ее и, раздуваясь от крика, всплывают наверх… Но не только для Динки, для всех Арсеньевых переезд на хутор был всегда радостным событием, к которому исподволь готовились всю зиму, мечтая о летнем отдыхе. И каждый раз осенью, переезжая в город на долгие зимние месяцы, они грустно расставались с полюбившимся им хуторком. Динка, вспоминая о нем в холодный, снежный вечер, жаловалась, что все еще слышит стук молотка, которым Леня забивал окна и двери…

Арсеньевы никогда не держали сторожа. Затерянная в глуши между двумя селами хатка зимовала одна… Она стояла вдалеке от дороги, и только птицы, разгуливающие по саду, оставляли свои мелкие росчерки на запорошенных снегом дорожках да столетние дубы сбрасывали на крышу рыхлые комья снега, прикопившегося на их ветках.

Зато уж ранней весной, когда из прелой черной земли выбивались первые зеленые ростки, а на склонах железнодорожной насыпи появлялись незатейливые желтые цветочки, хутор начинал оживляться наездами молодых хозяев.

Чаще всего это были Леня и Вася; они приезжали сюда на воскресный день готовиться к экзаменам. Иногда с ними увязывалась Динка.

Ну зачем она нам? - сердился Вася. - Земля еще сырая, наберет она полные галоши воды, да еще и простудится!

Динка не простудится, - убежденно говорил Леня. - Пусть побегает на воздухе!

Но ведь мы же едем заниматься. Вечно ты что-то осложняешь, Леонид, ворчал Вася.

Динка делала постное лицо и, прикрывая ладонью румяную щеку, начинала жалобно причитать:

Воздуха вам для меня жалко, да? Всю зиму я не дышу, посинела уже вся, а вам жалко?

Леня прыскал от смеха, Вася смягчался:

Ну поезжай. Только смотри не лезь куда попало и не мешай нам заниматься!

На хуторе, обегав все дорожки, Динка успевала навестить Федорку, наломать мохнатой вербы, провалиться в пруд и, волоча за собой пальто, мокрая и грязная, просовывала свой нос в дверь, вызывая Леню:

Лень, Лень… Не бойся, Вася, я сейчас уйду… Я только на минутку!

Схватив Леню за рукав, она тащила его за собой:

Пойдем скорей! Понюхай, как пахнет земля. Смотри, уже листочки ландыша, а это будут фиалки… Вот приложишь ухом к земле… Послушай, что там только делается…

Леня ложился на землю, нюхал, слушал и, глядя в сияющие глаза Динки, со всем соглашался.

А Вася, стоя на крыльце, качал головой.

Ну, вы, двое сумасшедших, где теперь сушиться будете?

Сушиться и ночевать Динку отправляли на печку в Ефимову хату. Ефим и Марьяна Бессмертные за все эти годы близкого соседства крепко подружились с Арсеньевыми.

Лучше родни они нам, - говорил Ефим.

Валентина Осеева

Динка прощается с детством

Приходят и уходят поезда!.

Сизый дымок вьется над дачной станцией. Приходят и уходят поезда. Одни идут на Киев, другие из Киева… Тянутся длинные воинские эшелоны. В запыленные окна вагонов видны забинтованные головы, бескровные лица, туго стянутые монашеские косынки сестер и свешивающиеся с верхних полок солдатские одеяла. На площадках и на ступеньках вагонов сидят молодые солдаты с забинтованными обрубками рук и ног; прыгая на костылях и теряя стоптанную туфлю, жадно выглядывает из дверей раненый и, поймав сочувственные взгляды женщин, ухарски машет рукой. Паровоз с коротким свистком дергает вагоны, и эшелон медленно проплывает мимо, туда, на Киев… А навстречу ему уже торопится другой длинный состав товарных вагонов. В распахнутых настежь дверях теплушек стриженые головы, безусые молодые лица, рассыпанные по щекам веснушки цвета спелой ржи, молодые васильковые, карие и черешневые, притуманившиеся глаза. Сыплются из солдатских карманов запасенные дома подсолнушки, ухает под тугими пальцами гармонь, и дружно из вагона в вагон подхватывается песня.

– Мене люды визьмуть… тебе люды визьмуть… Моя не будешь. Эх, жаль! Жаль!..

Исчезает вдали паровоз. Глохнет под стук колес песня. Долго смотрят вслед эшелону бабы с завязанными на затылках концами платков… Что делать? Война… Солдаты… Туда едут здоровые, многие ль вернутся хоть калеками… Не на гулянку едут хлопцы – на войну… Напал на родную землю германец, выставил проклятый кайзер Вильгельм закованную в железо армию, вот и поспешают они, молодые, наспех обученные новобранцы, чтобы сложить свои головы за веру, царя и отечество… Эх, жаль… Жаль…

Война… А к маленькой станции, лязгая колесами, расшатанные пассажирские вагончики подвозят дачников. Выгружаются на платформу чемоданы и картонки, звенят детские голоса, среди встречающих и провожающих молодые нарядные женщины, мамушки, нянюшки, старухи… Подлетают к станции экипажи, пролетки; сбруя на лошадях блестит под солнцем начищенными бляхами, на высоких облучках степенные кучера в бархатных безрукавках. Тянутся вдоль железнодорожных путей нарядные дачи с высокими шпилями на крышах. Из летних кухонь вьется аппетитный дымок, на клумбах цветут розы… Не пустуют дачи: душно сейчас в городе, на зеленый корм, на широкий воздух рвутся люди… Прошла весна, уже давно похозяйничал в лесу ветер, помог он столетним дубам развернуть длинные клейкие листочки. Давно раскудрявились беленькие, словно умытые зимним снежком березки, загустел орешник, вытянулись новые побеги тонкой рябинки, на желтых стволах сосен заблестели янтарные капельки смолы. А за лесом, за экономией пана Песковского, в глухой глуши словно пристыл к земле арсеньевский хутор – не шевельнет закрытыми окнами, не потянет уютным дымком, не хлопает наглухо закрытыми дверьми, не перекликается веселыми молодыми голосами…

Все эти годы, как только у девочек кончались экзамены, Арсеньевы переезжали на свой хутор. С первым весенним солнышком Динка начинала считать дни, оставшиеся до переезда. И каждый раз, обегая знакомые, дорогие ей местечки, удивлялась, как вырос и разросся сад, какая вкусная вода в холодном, обжигающем губы роднике, как ласково шумит ореховая аллея. Динка уверяла, что даже лягушки на пруду сразу узнают ее и, раздуваясь от крика, всплывают наверх… Но не только для Динки, для всех Арсеньевых переезд на хутор был всегда радостным событием, к которому исподволь готовились всю зиму, мечтая о летнем отдыхе. И каждый раз осенью, переезжая в город на долгие зимние месяцы, они грустно расставались с полюбившимся им хуторком. Динка, вспоминая о нем в холодный, снежный вечер, жаловалась, что все еще слышит стук молотка, которым Леня забивал окна и двери…

Арсеньевы никогда не держали сторожа. Затерянная в глуши между двумя селами хатка зимовала одна… Она стояла вдалеке от дороги, и только птицы, разгуливающие по саду, оставляли свои мелкие росчерки на запорошенных снегом дорожках да столетние дубы сбрасывали на крышу рыхлые комья снега, прикопившегося на их ветках.

Зато уж ранней весной, когда из прелой черной земли выбивались первые зеленые ростки, а на склонах железнодорожной насыпи появлялись незатейливые желтые цветочки, хутор начинал оживляться наездами молодых хозяев.

Чаще всего это были Леня и Вася; они приезжали сюда на воскресный день готовиться к экзаменам. Иногда с ними увязывалась Динка.

– Ну зачем она нам? – сердился Вася. – Земля еще сырая, наберет она полные галоши воды, да еще и простудится!

– Динка не простудится, – убежденно говорил Леня. – Пусть побегает на воздухе!

– Но ведь мы же едем заниматься. Вечно ты что-то осложняешь, Леонид, – ворчал Вася.

Динка делала постное лицо и, прикрывая ладонью румяную щеку, начинала жалобно причитать:

– Воздуха вам для меня жалко, да? Всю зиму я не дышу, посинела уже вся, а вам жалко?

Леня прыскал от смеха, Вася смягчался:

– Ну поезжай. Только смотри не лезь куда попало и не мешай нам заниматься!

На хуторе, обегав все дорожки, Динка успевала навестить Федорку, наломать мохнатой вербы, провалиться в пруд и, волоча за собой пальто, мокрая и грязная, просовывала свой нос в дверь, вызывая Леню:

– Лень, Лень… Не бойся, Вася, я сейчас уйду… Я только на минутку!

Схватив Леню за рукав, она тащила его за собой:

– Пойдем скорей! Понюхай, как пахнет земля. Смотри, уже листочки ландыша, а это будут фиалки… Вот приложись ухом к земле… Послушай, что там только делается…

Леня ложился на землю, нюхал, слушал и, глядя в сияющие глаза Динки, со всем соглашался.

А Вася, стоя на крыльце, качал головой.

– Ну, вы, двое сумасшедших, где теперь сушиться будете?

Сушиться и ночевать Динку отправляли на печку в Ефимову хату. Ефим и Марьяна Бессмертные за все эти годы близкого соседства крепко подружились с Арсеньевыми.

– Лучше родни они нам, – говорил Ефим.

Зимой он часто ездил в город, привозил деревенские новости и подолгу сидел за столом с Мариной, опрокинув на блюдце чашку и советуясь с ней обо всех делах. Перевозил на хутор тоже Ефим. Являлся он задолго до рассвета и, помахивая кнутом, торжественно говорил:

– Ну так что, поихалы?

На хуторе были уже очищены дорожки, подрезаны кусты малины.

Марьяна, туго обвязав платком голову, загодя мазала стены, на полу стояли белые лужицы, гремели ведра, настежь распахивались окна, со скрипом открывались отсыревшие за зиму двери; на дымящей кухонной плите булькала картошка. К приезду хозяев Марьяна выпекала свежий хлеб и встречала их на крыльце светленькой обновленной хатки с хлебом-солью на вышитом рушнике. Весь первый день девочки вместе с Леней и Васей занимались разборкой вещей, вешали занавески, наводили привычный уют.

Вечером все собирались на террасе за большим столом, с аппетитом ели горячую, пропахшую дымом картошку, запивая ее молоком, и, опьянев от весеннего воздуха, едва добирались до своих постелей.

Хутор был в трех верстах от дачной станции, Марине приходилось каждый день ездить в город на службу. Возила ее все та же одноглазая лошадь Прима, купленная в первое лето жизни на хуторе.

Бедная Прима в счастливую пору своей жизни была одной из лучших верховых лошадей. Она ходила под седлом грациозной поступью иноходца, и начищенная шерсть ее блестела как зеркало, но с тех пор как однажды колючая ветка ели хлестнула ее по глазам и один глаз почти совсем затянулся бельмом, Прима была выведена из конюшни и отправлена на черный двор.

К Арсеньевым она попала за небольшую плату, как уже мало на что пригодная лошадь. Но на хуторе Прима ожила. Она стала необходимым членом семьи. Динка не хуже заправского конюха ухаживала за ней: чистила ее, купала, баловала, кормила овсом, и благодарная Прима, забывая про свой слепой глаз, снова почувствовала себя верховой лошадью.

Появился на хуторе и белый Динкин Нерон. Он был в большой дружбе с ефимовским Волчком. Обе собаки были мохнатые, пушистые и совершенно неизвестной породы. Но Динку это никогда не смущало.

– Дворняги еще умнее, – уверяла она.

И лошадь и собака зимовали у Ефима, но с появлением Арсеньевых они с восторгом возвращались на хутор, чтобы служить своим хозяевам.

Так незаметно бежали дни. Дождливую осень сменяла снежная зима, потом наступала весна и солнечное лето.

А годы шли… Под окнами березки подросли,
Не раз к земле их буря пригибала…

И много событий произошло в семье Арсеньевых, с тех пор как озорная, веселая Динка в первый раз появилась на хуторе. События эти были нерадостными. Первым большим горем для всей семьи была смерть дедушки Никича. Особенно тяжело пережила ее Динка. Незащищенное сердце ее еще не могло и не умело мириться со своими потерями.

Когда Никич умирал, Динке все казалось, что смерть не придет за ним, если она, Динка, будет его сторожить… Она перестала спать по ночам и, встав с постели, тихо брела по темному коридору на свет ночника. В комнате Никича всегда горела печка, дверцы ее были открыты, поленья уютно потрескивали. Никич, обложенный подушками, полулежал в своем любимом «Сашином» кресле. Сухонькая фигурка его, закутанная в одеяло, казалась совсем детской; седая голова на тонкой, исхудавшей шее покоилась на подушке. Никич никому не позволял дежурить около него ночью; на столике рядом с креслом всегда стояло приготовленное ему на ночь питье и порошки от кашля. Казалось, все в доме спали, но стоило только старику закашлять, как из спальни неслышно появлялась Марина. Леня давно уже отвоевал себе право ставить свою раскладушку в комнате Никича, Мышка оставляла на столике звонкий школьный колокольчик и брала с Никича слово звонить, если ему что-нибудь понадобится. Старика утешала и расстраивала забота домашних, особенно трогала его Динка.